Инопланетянка, Книги

Мгновение

Мгновение

Барышевы шли по центральной улице городка – неспешно, раскланиваясь со знакомыми, и  негромко переговариваясь друг с другом. Это были уважаемые люди, которых знали многие жители этого районного города.  Анатолий Барышев работал прорабом на строительном комбинате, а его жена Ада все годы трудилась приемщицей в химчистке.  У них было двое детей. Старшая, красавица Ниночка,  уже училась в педагогическом училище. Сын Владик, застенчивый скромный мальчик, ходил  в начальную  школу и радовал родителей своими успехами.  Всё было у этой семьи хорошо и  ладно в жизни. Они редко ходили в гости, в основном старались никуда из дома не выходить. Приятельницы всегда завидовали Аде и говорили, что  ей  редкостно повезло в жизни. Подруг у нее как-то не было, всё больше сослуживицы. Сама она ничего особенного собой не представляла,  женщина, конечно, миловидная, приятная, но не красавица, да и образования нет никакого. А у Анатолия  — высшее образование, как-никак диплом строительного института. Да и мужчина такой видный – высокий, широкоплечий, красивый. Многие женщины вздыхали по этому красавцу, но он даже не смотрел ни на кого. За это в городе его  женщины, хоть и вздыхали огорченно, но особенно уважали. Верные мужья, знаете ли, большая редкость в наше время. Не успеет подчас и года пройти после свадьбы, как мужики начинали посматривать на сторону. А Барышевы прожили вместе уже семнадцать лет, и Анатолий ни разу не был замечен в неверности. Повезло его жене, необычайно повезло, таким выводом завершались все разговоры об этой замечательной семье. Ада знала о том, все восхищаются ее мужем  и когда ей говорили такие комплименты, она всегда кивала и опускала глаза.  Ей нечего было сказать.

Бить он ее начал через месяц после свадьбы. Первый раз это произошло совершенно неожиданно, и причиной был незначительный пустяк. Совсем тогда юная Ада еще не отошла от  трепета свадебной суеты и восторженного осознания себя в непривычной роли жены. Она трепетно и  старательно осваивала премудрости семейной жизни. Ей очень хотелось доказать Толику, что он не ошибся с выбором и она будет самой лучшей женой для него. Ее переполнял энтузиазм, и в голове роилось множество планов. Несколько дней назад она увидела в магазине ткань необычного нежного рисунка и пришла в восторг. Если повесить их в гостиной, то комната сразу преобразиться и будет очень уютно. Но начав шить шторы, она не рассчитала время, поскольку делал это впервые,  и не успела приготовить ужин. Она думала, что со вчерашнего дня остался суп и котлеты, и Толик, увидев эту красоту, простит ее.

Но Толик не простил. Увидев, что она поставила перед ним, он  тихим злым голосом спросил, в своем ли она уме, раз думает, что он будет жрать это вчерашнее пойло. Ада растерялась и залепетала, что вчера он хвалил и суп и котлеты. Но это было вчера, взорвался он. А что сегодня о нем уже заботиться не нужно? Что праздник уже закончился и на него можно наплевать? Ада в шоке пыталась оправдаться и бормотала про новые шторы. Это привело мужа в ярость, он вскочил и резко наотмашь ударил ее по лицу. Ада упала на пол, сильно ударившись спиной  об угол плиты, и зарыдала от боли. Она пыталась встать на ноги, ошеломленная и потрясенная. Анатолий невозмутимо смотрел на то, как она пытается встать. Он почему-то стал удивительно спокойным, как будто это не он минуту назад бушевал в ярости. Потом он взял тарелку, шагнул к ней и медленно вылил суп прямо ей на голову. Потом аккуратно  поставил тарелку на стол и спокойно сказал:

— Это тебе урок на будущее. Еще раз так сделаешь, получишь то же самое.

И он вышел из комнаты. Чуть позже Ада услышала, как хлопнула входная дверь. Она медленно поднялась, цепляясь дрожащими руками за стену. Потом доползла до ванной и долго там умывалась,  пытаясь понять, что же произошло. Но мыслей не было, единственно, что она могла сообразить, это то, что в ее жизнь случилось что-то страшное и ей нужно бежать как можно скорее. Она не знала, куда  бежать и как она сможет это сделать, но твердо знала, что бежать надо.

Но никуда она не сбежала, а прожила с ним долгие семнадцать лет, родила двоих детей. И все семнадцать лет он ее бил. Регулярно, по любому поводу, за малейшую провинность. Она научилась ходить бесшумно, чтобы его не раздражать. Готовить только то, что любит он. Общаться только с теми, с кем разрешает он. Ходить только туда, куда позволяет он. Носить только то, что одобряет он. Ее  жизнь сократилась до той маленькой площадки, на которой он позволял ей ютиться. Ада долгое время наивно думала, что она действительно в чем-то виновата и упорно пыталась доказать ему, что она не так плоха на самом деле. Но спустя недолгое время поняла, что его агрессия не имеет к ней никакого отношения. Вернее, это даже была  не агрессия. Это было  его принципиальное отношение к жене, неважно кто бы ни был на этом месте.  Она поняла это только тогда, когда по  крупицам и редким обрывкам информации собирала историю его жизни. Его мать давно умерла, а с отцом он никогда не встречался, хотя Ада знала, что старик живет где-то в деревне у своих родственников.

Это потом она узнала, что его отец был типичным подкаблучником, которого весьма вздорная и истеричная мать не ставила ни во что. Анатолий в детстве насмотрелся на унижения и оскорбления, которые приходилось выносить отцу. Он бледнел от ненависти, когда видел сцены, которые мать закатывала  на глазах у всего двора. Но самое ужасное дня него начиналось потом, когда мальчишки начинали смеяться и над его родителями, и над ним самим. Он дрался,  злобно и отчаянно. И снова дрался. И снова. И ему стало казаться, что это унижение и боль никогда не прекратится. Он стал презирать отца и когда уже подрос. То дал себе слово, что никогда никакой женщине не позволит так над собой издеваться.

Когда он впервые испытал какие-то чувства, то к своему ужасу столкнулся с таким же отношением.  Девушка, показавшаяся ему милой и приятной, начала закатывать скандалы по любому поводу. Первый раз, когда она начала выговаривать ему за какой-то проступок, он с ужасом увидел на этом еще детском личике ненавистные черты матери. И он понял, что все они, девочки, девушки, женщины – одним словом, бабы, похоже сделаны из одного и того же теста. И если их не держать в жесткой узде, то самая милая принцесса превратится в омерзительно вздорную ведьму.   Он понял, что если он что-то не придумает, то очень скоро станет таким же, как его отец.

Но проблема решилась сама собой, его забрали в армию и он с облегчением расстался со скандальной подругой. Он попал в хорошую часть, где их серьезно готовили и заставляли заниматься с утра до позднего вечера. Два года пролетели незаметно, и когда он вернулся, то стал пользоваться у девушек еще большим успехом.  Но его, как нарочно, тянуло к вздорным девицам. Но только теперь он был другим. Как-то он на танцах познакомился с симпатичной девушкой. Через неделю знакомства он закатила ему безобразный скандал, приревновав к подруге. И как только он услышал визгливый оттенок в ее голосе, знакомый ему с детства, он непроизвольно и ни секунды не задумываясь, резко выбросил руку и ударил ее. Девушка обмякла и стала съезжать по стене со странным звуком, как будто резиновая кукла со свистом сдувалась на глазах. Толик не на шутку напугался, привел девушку в себя, проводил, а вернее донёс до дома, на этом их отношения были закончены.

Долгое время он избегал любых девушек, пытаясь разобраться, что же ему делать дальше и как решить эту проблему.  Но он понимал, что рано или поздно семью все равно нужно будет создавать. Время неумолимо шло, ему уже хотелось  уюта, да и детей нужно было заводить.  Встретив Аду, он подумал, что, пожалуй, пришло его время. Она была юной, симпатичной, веселой девушкой. Он ей очень понравился, это было очевидным с первой их встречи. Даже больше, он очень скоро понял, что она отчаянно хочет за него замуж. Напрямую, конечно же, об этом она никогда не говорила. Но это было видно, да и обмолвилась она об этом несколько раз. Так, как будто бы вскользь, невзначай обмолвилась. Но он всё понял и  впервые задумался серьезно. В его глазах не ее качества или любовь к нему были главными достоинствами. Главное было в другом. Ада была послушной и терпеливой. И еще она умела прощать, в этом он достаточно быстро убедился. Он как-то рассердился и  больно сжал ее руку.  Она вскрикнула, но тут же виновато попросила прощения, хотя никакой вины за ней не было. И это мгновение решило для него всё.

Одно мгновение.

Он принял решение и начал действовать быстро, напролом. Не успела Ада опомниться от его  неожиданного предложения, как уже гости кричали «горько». Она не могла поверить своему счастью.  Анатолий Барышев, который был недоступен самым красивым девушкам их городка, теперь ее муж. Она втайне гордилась собой и старательно планировала их будущую счастливую жизнь. Она должна была ему доказать, что он получил самую лучшую жену, которой только был достоин.

Только спустя долгое время она поняла бессмысленность и тщетность всех своих усилий. Он был безразличен к ее чувствам, и ему не было дела до ее стараний. Ему было важно только одно – чтобы она вела себя так, как он требует. И как только она в чем-то делала шаг в сторону от этих требований, он безжалостно ее наказывал. И сколько она не рыдала и не умоляла его, он  методично вбивал в нее свои правила. Самое дикое для неё заключалось в том, что он  в такие моменты даже не злился и не раздражался. И бил он ее так, что никогда не оставалось ни единого пятнышка или синяка, как-то сказав, что научился этому в армии. Поэтому никто никогда не знал о том, что происходит в их доме за закрытыми дверями. Все в городке искренне думали, что это счастливая пара. И на людях Анатолий был замечательным мужем, а Ада тоже выглядела счастливой. Только радовалась она тому,  что у нее была передышка.  Она сожалела только о том, что они так редко выбирались куда-либо, Анатолий был домоседом.

Она сама смутно понимала, как так получилось, что она застряла в этом кошмаре на долгие годы. После того первого случая, он сначала переживал и даже попросил прощения у нее.  Некоторое время он держался, относился к ней трогательно, дарил цветы. Это было, наверное, самое счастливое время в ее жизни, жалко только что оно продлилось так недолго. Потом он снова сорвался и дико ее избил. Она задержалась у знакомой, которой нужно было помочь. Это была  просто знакомая, потому что подруг ей не позволялось иметь. После этого случая она была твердо настроена уехать подальше и даже начала копить деньги на билет и придумывать, куда сбежать. Но совсем скоро Ада поняла, что ждет ребенка.

В тот момент, когда она ему сказала об этом, произошло чудо. Мужа словно подменили, и перед ней был другой Анатолий – нежный, ласковый, заботливый. Таким она его никогда не видела, вернее, видела, но только в своих мечтах и снах. Он стал относиться к ней необыкновенно нежно и ласково. Он оберегал ее от всего неприятного, выполняла все ее просьбы и  трогательно заботился. Ада расцвела и поверила, что теперь всё изменится. Она ошибалась. Как только она перестала кормить дочку, он снова  беспощадно её избил и после этого спокойно ушел по своим делам. Она судорожно рыдала в ванной, не понимая, как это могло случиться, и в чем она виновата. В те годы она еще старательно искала свою вину, ей казалось, что если она наконец-то поймет это, то всё у них наладится. Дочка подросла, но тут Ада поняла, что ей некуда  деваться.  В таких случаях нужны либо добрые родственники, либо верные друзья, либо  профессия.  Но у нее ничего этого не было, и поэтому Ада безропотно терпела. Со временем она научилась даже радоваться тому, что он никогда не бил ее в присутствии дочери. Когда она забеременела вторым ребенком, муж снова изменился привычным уже образом. Но Ада уже не верила в эти чудесные метаморфозы, она просто пользовалась нежданной передышкой и старалась как можно дольше кормить сына. Она тоскливо думала о том, что как только она перестанет это делать, кошмар снова вернется. Она была права.

Но при этом он безумно любил детей. С ними он  был совсем другим – добрым, ласковым, заботливым. И ни разу не тронул ни одного из них и пальцем, даже не шлепнул. Он как-то умел с ними разговаривать и договариваться, он мог часами что-то им объяснять, просить, убеждать. Он баловал их, как только мог. Аду поражала эта разница в отношении к ней и детям, она пыталась понять, почему так происходит. Но задать этот вопрос так и не осмелилась. Она надеялась, что когда-нибудь она сможет это понять. В школе учителя говорили, что Анатолий самый лучший и внимательный отец, которого они видели за свою практику. И это тоже мешало ей принять решение и уйти от него, ведь нельзя же было лишать детей такого замечательного и любящего отца.

Со временем всё стало намного хуже, потому что дочка подросла, и скрыть от неё правду не удалось. Когда Ниночка училась уже в восьмом классе, она случайно увидела эту безобразную сцену и была потрясена.  Она с кулаками кинулась на отца, и Ада испугалась, что  Анатолий ударит и дочку. Но он просто отстранился и быстро ушел. Ниночка, захлебываясь слезами, кричала на нее. Ада тоже плакала и пыталась объяснить ей, почему приходится терпеть такое. Но когда она осторожно попросила Ниночку больше не вмешиваться, девочка перестала плакать, с недоумением посмотрела на мать и как-то отчужденно отстранилась.  Потом вытерла слезы и сказала, что больше не будет вмешиваться, если матери так уж нравится такая жизнь. Ада пыталась объяснить ей что-то, но Ниночка даже не захотела слушать. Больше  дочка на эту тему не говорила и  практически перестала общаться с отцом.  Она дождалась  окончания восьмилетки, поступила в педагогическое училище и  сразу же переехала в общежитие.  Анатолий бы категорически против этого и попытался запретить,  но Ниночка даже не стала обращать внимания на его слова.  Она сделала по-своему и старалась дома не появляться без крайней необходимости. Со временем Анатолий прекратил свои попытки вернуть дочь домой, как-то раз угрюмо сказав, что в дочери проснулись бабушкины гены.  С этого момента он вычеркнул ее из своей жизни и стал вести себя так, как будто дочери у него и не было. И от Ады потребовал такого же отношения. Она страдала, но безропотно подчинилась.

Теперь ее единственной отрадой был сын Владик – очень впечатлительный и ласковый мальчик. Аду тревожила его состояние, он был нервным ребенком, подолгу болел и  часто плакал. Она гнала от себя мысль, но в глубине души уже подозревала, что он догадывается о том, что происходит в их доме. Но никакого выхода  по-прежнему не видела. Она попыталась написать давней  знакомой, чтобы та помогла найти ей работу, но ответное письмо попало к Анатолию. То, что произошло в тот вечер, она старалась даже и не вспоминать, больше таких попыток она не делала. Ада просто ждала, пока сын вырастет, тогда она устроит его учиться и  сможет вырваться из этого кошмара.  Она даже писать никому не будет, просто уедет в дальние края.  Хотя как только она думала об этом, то тревожные мысли сразу начинали лезть в голову. Она не очень представляла себе, и где она будет жить, и как ей тогда видеться с детьми. В такие моменты, она обреченно думала, что это глупые мысли. Не было выхода у нее  в этой жизни. Совсем никакого выхода.

Инфаркт случился с ним в конце рабочего дня, ей позвонили уже из больницы. Ада отпросилась и со всех ног побежала в больницу. Сердце ее колотилось, она боялась, что он будет недоволен тем, что она не скоро добралась. Но уже в больнице узнала, что он в реанимации, без сознания. И к своему ужасу, облегченно вздохнула. Это значило, что он не узнает, что она долго добиралась и не будет на неё  злиться.

Ада пришла домой, обессиленная и уставшая. Дома никого не было, дети были на занятиях и еще не знали, что случилось с отцом. В доме стояла тишина, абсолютная тишина. Она сняла сапоги, аккуратно поставила их в шкаф и привычной, выработанной с годами, бесшумной походкой направилась на кухню. Но вдруг замерла. Она вдруг вспомнила слова врача о том, что муж проведет в больнице, по меньшей мере,  месяц. И тут  ей в голову пришла неожиданная мысль. Это значит, что целый долгий месяц она не должна ходить бесшумно. Это теперь не нужно. Её никто не накажет, если она не будет так делать. И даже больше того, она теперь может шуметь, и вообще делать то, что захочет. Это была странная мысль, и она даже осторожно проговорила её вслух: «Буду делать всё, что хочется». Весь ее привычный, острожный мир вмиг разлетелся вдребезги от этой простой мысли. Она теперь может делать всё, что захочет. Ада на мгновение зажмурилась, вздохнула полной грудью и  громко засмеялась. Потом  остановилась, неожиданно для самой себя подпрыгнула  на месте и снова рассмеялась. Потом переворошила все покрывала и подушки на диване. Счастье, оказывается, может быть таким простым. Это  – делать всё, так как тебе хочется.

Но через некоторое время радость улетучилась и Ада заплакала. Господи, она что, совсем с ума сошла. Муж на грани смерти, а она тут прыгает от восторга. Но как она не старалась обвинять себя и обзывать последними словами, но сквозь слезы и недобрые слова росток радости упорно пробивался наружу. Так она и плакала до прихода сына из школы.

 

На другой день он пришел в себя и Аду пустили к нему. Муж пока еще плохо понимал, что с ним произошло. Но по мере того, как ему становилось лучше, он растерялся. Состояние беспомощности было для него непривычным и пугающим. Ада уговаривала его как маленького, что всё будет хорошо, многократно пересказывая слова врача. Анатолий смотрел на нее с надеждой и успокаивался. Она взяла отпуск  без содержания и ходила к нему каждый день. Муж стал тихим, тревожным и откровенно радовался ее приходам. Он говорил ей много добрых слов, просил за что-то прощения. Такой Анатолий был ей незнаком, он был даже лучше, чем тогда во время беременности. И еще врач ей сказал, что люди после инфаркта очень часто полностью меняются. Аду радовали эти перемены, и у нее даже зародилась слабая вера в то, что у них начались другие отношения.  В этих отношениях не было любви или добра, просто это были другие отношения, непривычные и для нее. Видеть мужа таким слабым и беспомощным было очень непривычно. И чуть-чуть приятно.

Сын повеселел, даже дочка  зашла в гости, она скучала по брату. Получалось очень странно, думала Ада. Пока муж болел, и ему было плохо, она прекрасно жила и ей было хорошо. Она много думала над этим странным расхождением. Надо сказать, что в последнее время она  вообще много думала. Ада затруднялась даже сказать, что это были за мысли. Она просто знала, что она много думала.

Через месяц мужа выписали домой по его настоянию, он устал лежать в больнице. Ада, разговаривая с врачом, попыталась натолкнуть того на мысль, что муж еще слаб. Но делать это откровенно она боялась, поэтому уговоры Анатолия перевесили, и врач согласился его выписать. Но при этом он настоятельно потребовал, чтобы они были аккуратны с приемом лекарства. Пузырек с таблетками должен был быть всегда под рукой, и при малейшей боли необходимо было принять срочно таблетку, и если боль не пройдет в течение десяти минут, то срочно вызывать скорую помощь. Анатолий торопливо заверил, что жена не отойдет от него ни на шаг и будет заботиться строго по инструкции. При этих словах ада непроизвольно поморщилась, но даже сама этого не заметила.

Когда они приехали домой, Анатолий радовался как ребенок. Он медленно и осторожно ходил из комнаты в комнату,  как будто  впервые   видел свой дом, радуясь каждой мелочи. Правда, очень скоро  он устал, и  Ада попыталась его уговорить прилечь и отдохнуть. Он вяло согласился, и спустя какое-то время заснул. А она долго сидела на стуле рядом с кроватью и снова думала.  Два дня прошли сравнительно мирно, муж осваивался дома и постепенно силы к нему стали возвращаться. Но вместе с силами к нему возвращались прежнее раздражение и требовательность. Постепенно настроение у него портилось всё чаще, он  начал придираться к разным мелочам. Через несколько дней его злость стала на глазах разрастаться, и от прежней растерянности и трепетного к ней отношения не осталось и следа. Как будто бы он мстил ей за то, что он  заболел.  И привычное чувство вины снова вернулось к ней.  Она снова в чем-то виновата. Неважно в чем. Просто виновата. С каждым днем настроение у мужа заметно ухудшалось. Он выздоравливал очень медленно, и это его видимо злило и пугало. Ада пыталась утешать его, так как она делала в больнице. Она ожидала, что он так же, как и тогда в больнице, будет благодарен ей за слова поддержки, снова будет смотреть на нее чуть тревожным взглядом испуганного ребенка. Но ничуть не бывало. Как только она начала ласковым утешающим голосом говорить, он взорвался и накричал на нее. Эта обида застала её врасплох, и она почувствовала, как  на глаза навернулись слезы. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы, и решила выйти из комнаты, но это привело его в ярость.

—  Совсем распоясалась, дрянь. Пользуешься тем, что я сейчас пока беспомощный. Ну, ты не особенно  радуйся. Я вот скоро отойду, так я тебе всё припомню, зараза. Ты у меня еще попрыгаешь, а то глянь те на нее — разошлась, осмелела.

— Я не разошлась, Толик, милый, — сдерживаясь из последних сил, сказала Ада. – С чего ты взял?

— Пасть закрой. Если будешь мне тут оправдываться и хамить, так я не посмотрю, что больной, а врежу прямо сейчас.

— Тебе нельзя волноваться, — торопливо произнесла она. — Ты лучше приляг.

— Ты что за моду взяла, указывать, что мне делать?

И Ада поняла, что всё возвращалось в привычное русло. Ничего в ее жизни не изменится, затравленно подумала она. Наивная дурочка, нафантазировала себе, что болезнь сделала из него другого человека.  Муж начал постепенно заводиться и распалять себя, так как он делал это раньше. И вдруг он резко замахнулся на нее, но тут же громко вскрикнул, схватился за сердце и неловко упал на кровать, подвернув руку. Она испуганно кинулась к нему, но он, подняв голову, зло посмотрел на нее и просипел:

—   Таблетки, скорее дай, дура!

Она кинулась за пузырьком с лекарством, который всегда стоял наготове на тумбочке с ее стороны кровати. Трясущимися руками она стала открывать, но от волнения у нее никак не получалось повернуть туго закрученную крышку.

— Ты что же, дрянь, творишь? Дай мне таблетку, а то так и сдохну, не дождавшись, —  услышала она за спиной его сдавленный голос.

Тут Ада замерла, потому что какая-то мысль мелькнула в ее голове. Она еще до конца не поняла эту мысль, но уже знала, что это страшная мысль. Страшная и хорошая мысль.

— Скорее! Ты что застыла, овца тупая?

Она вдруг успокоилась, перестала открывать пузырек и медленно повернулась. Сначала она постояла минуту, задумчиво рассматривая мужа, как будто видела его впервые в жизни. Грузный рыхлый мужчина лежал на кровати, растекаясь по ней как бесформенной массой. Он  жадно хватал ртом воздух, при этом неприятно всхлипывая.  Она подумала отстраненно: «Как некрасиво он кривит губы. И какие они у него противные, как  две жирные красные пиявки». Потом  очнулась и посмотрела в упор прямо ему в глаза. Именно этого мгновения ей оказалось достаточно, чтобы всё понять о своей жизни. И о той, которая была и о той, которая её ожидала.

Одно мгновение.

Она приняла свое решение, может быть, первое собственное решение в жизни. Еще какое-то время она продолжала рассматривать его.

—   Я тебя сейчас  убью, корова ты тупая.

Она вздрогнула, наконец-то услышав его слова, тут же решительно с силой закрутила крышку пузырька. Намертво закрутила. Потом поставила лекарство на тумбочку,  посмотрела на него и аккуратно передвинула подальше, на самый край тумбочки.  Затем склонила голову набок, как будто любуясь своей работой,  потом удовлетворенно кивнула головой, и  уверенным шагом направилась к двери. Муж хрипел ей вслед какие-то ругательства, но разве можно было её этим удивить. Она к ним давно привыкла, поэтому  просто поплотнее прикрыла дверь…

Весь город был потрясен трагедией, которая произошла в  этой замечательной семье. Какой прекрасный человек и как рано ушел из жизни. Что поделаешь, инфаркт никого не щадит. Бедная жена осталась вдовой и потеряла горячо любимого мужа. Вряд ли она сможет теперь найти другого мужчину, разве можно найти замену такому человеку. А какая удивительная женщина, шептались люди, такая беда, а она  так держится. На похоронах она была ухоженная, элегантно одетая, с безупречной прической. Как будто у человека не горе, а праздник.  Сильная женщина, с характером.

На похоронах Ада не уронила ни слезинки, но когда пришла домой, то поплакала. Она оплакивала того человека, за которого вышла замуж, которому родила детей  и с кем иногда была счастлива, совсем немного,  пусть несколько мгновений, но ведь была же. Тот человек был достоин её слёз, и она с чистым легким сердцем немного поплакала. Совсем немного…

Меню