Этот рассказ может быть неприемлем для людей, принадлежащих к христианской церкви. Если это так, пропустите его спокойно. Я не хочу никого обидеть или огорчить, просто это мой взгляд на мир и как  свободный человек я имею на него право. И, кроме того, это просто рассказ.

«Этот космос… не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим». Гераклит

 

День выдался отвратительный, хотя, какая разница какой день, если вся жизнь неумолимо катится под откос. Бизнес разваливается на глазах, партнер, он же бывший лучший друг, надумал выйти из игры. Любимая девушка отдалилась, и, как недавно выяснилось, ушла именно к бывшему другу. Теперь стало понятно, что и его выход из бизнеса был неслучаен. Последние годы жизнь Ореста больше напоминала игру «пушистый серый зверек из любопытства забрался в колесо, а вот выход никак найти не может». Он увяз в этой суете, смысл которой был утерян давно и бесповоротно, а в последнее время пропал и смысл «искать смысл жизни». Надо крутиться изо всех сил, или тебя обойдут. Или сотрудники будут недовольны и уволятся. Или клиенты будут разочарованы и уйдут к конкурентам. прочем, какой был прок столько вкалывать, если эти неприятности все равно случились — и сотрудники недовольны и клиенты уходят. Зачем же он потратил восемь лет своей жизни? И ведь самое обидное это то, что столь старательно накопленные капиталы сейчас стремительно и безвозвратно растворяются на глазах, как мелкий дождь испаряется в жадных песках пустыни. Он какое-то время пытался спасти положение, но теперь у него закончились не только деньги, но и мысли, как избежать полного краха.

Орест торчал на берегу моря, усевшись на грязный песок прямо в дорогих брюках из последней коллекции Армани. Теперь это не имело никакого значения. Был жаркий полдень, солнце плавило воздух и верхние слои воды, и это адское сочетание превращало берег в природную парилку. Орест надеялся, что здесь на берегу моря, он в тишине и одиночестве сможет найти свежее решение своих проблем. Но оказалось, что это было верхом глупости. Раскаленный воздух выпаривал остатки мыслей, в голове было пусто, и он решил махнуть рукой на всё и попытаться расслабиться. Но ему все-таки хотелось как-то выразить обиду на несправедливость судьбы. Орест оглянулся, слава богу, рядом никого не было. Тогда он набрал побольше воздуха в легкие, почувствовав, как от жара мгновенно пересохло горло, поднял глаза к нему и хрипло с отчаянием закричал:

— Господи! Ну, где же ты? Когда нужен, почему тебя никогда нет рядом?

— Почему нету? Тута я, — кто-то прошамкал за его спиной.

Орест недоуменно обернулся. За его спиной стоял сухонький тщедушный старичок, невероятно похожий на гнома. Сморщенное лицо с глубокими складками, грубая кожа в густой сетке красных прожилок, задорный ежик неровно подстриженных седых волос. На нем был чесучовый пиджачок и парусиновые штаны на веревочке. Штаны ему были явно великоваты, и он время от времени суетливо их поддергивал.

— Прости дед, тебе чего надо?

— Мне? Ничего! — безмятежно сказал дед, сияя выцветшими, некогда голубыми глазками. — Это же ты меня звал, а не я тебя.

— Не понял, – озадачился Орест. — Я не звал. Я тебя, дедушка, даже не знаю.

—Ну, как же не звал? — терпеливо настаивал дедок. — А кто выказывал недовольство «Господь, ты где? Почему тебя нет?»

— Так-то же Господь. А ты здесь причем?

— Тьфу ты, какой непонятливый попался раб божий. Я и есть Бог.

Орест облегченно рассмеялся, хоть что-то в этот день радостное случилось. Он давно так не веселился, надо же какой прикольный дед попался.

— Спасибо, дедушка, повеселил. Так вот ты и есть Бог, великий и всемогущий?

— Ага, как есть великий и всемогущий, — охотно подтвердил дед и с любопытством спросил. — А ты чего меня звал? Дело какое или беда? Вы же, чады мои возлюбленные, вечно ко мне взываете, только если у вас что-то случилось или выпросить чего надо.

В его голосе прозвучала почти детская обида. Орест решил поддержать забавную игру.

— А почему у тебя Боженька, такой вид, уж извини подержанный и потасканный?

— Так не было ничего другого, — доверчиво сказал гном. — Ты же как начал блажить дурным голосом, так я подумал, что страшное случилось. Вот что попалось под руку, то и надел.

— Ну, хорошо, предположим, что костюмчик – это то, что под руку подвернулось. А лицо сморщенное? А тельце щупленькое?

— Ты не понял, чадо моё возлюбленное, — мягко сказал дед, и что-то странное появилось в его глазах. — Это я тело первое попавшееся, которое мне подвернулось, надел. Этот раб божий заснул тут неподалеку, а пока его душа путешествует по дальним мирам, я и воспользовался его телом. А чем тебе оно не нравится? Человек-то хороший, добрый.

Орест огорченно вздохнул, все-таки день неудачный оказался. Дед-то ненормальный, теперь явно не отцепится.

— Да ты не бойся, — успокоил его дед. – Я нормальный, и цепляться к тебе не собираюсь.

Орест вздрогнул. Дедок как будто прочитал его мысли.

— Я не «как будто» прочитал, — с достоинством приосанившись, сказал старик. — Я просто прочитал. Хотя, что там читать-то? Так себе мыслишка. Позитива нет, глубины нет, оригинальности тоже кот наплакал. Так что звал-то? Или тебе всё-таки чудо надо явить для полной и окончательной веры в меня?

— Нет, не надо чуда. Да вот проблемы у меня, мой друг бросил меня в трудную минуту и увел мою девушку. Я не знаю что делать, — неуверенно начал Орест, не зная, говорить ли о том, что его действительно волновало.

— А ты врежь ему крепенько, — радостно оживляясь, предложил дед.

— Как это «врежь»? Ты же сам говорил, если ты Бог, что типа, если тебя по одной щеке, то подставь другую, — возмутился Орест. — Забыл? Или ты все-таки обычный хулиганский дед. Как же ты, Бог, можешь такое предлагать?

— Так и проблема твоя-то тоже простенькая, житейская. Как же можно по такому пустяку самого Бога беспокоить? Ведь сказал же я четко и ясно, «Не поминай имени Господа твоего всуе». Почитал бы книжки, с родителями поговорил, — назидательно сказал гном. – Зачем сразу на самый верх обращаться? По ступенечкам надо идти, по ступенечкам, чадо моё.

Орест по-прежнему был в замешательстве. С одной стороны было полным идиотизмом предполагать, что перед ним действительно Бог. Но, с другой стороны, черт его знает…

— Всё-таки придется тебе чудо явить, отрок недоверчивый. Нет, чтобы взять и просто поверить. Никогда не пробовал, Фома неверующий?

Орест отрицательно замотал головой.

— А жаль, было бы гораздо проще. И черта не поминай всуе, я ведь во всех писаниях об этом говорю. Любопытно, вы читаете мои заповеди, но чтите только то, что вам удобно или выгодно. Ведь ты же читал про щеки, правую и левую, а про черта не удосужился прочесть. А я ведь всё обстоятельно и подробно объяснил. Но ведь вы, неразумные чады, сначала безрассудно призываете лукавого, а потом взываете о спасении, — проворчал дед. – Ладно, раз по-простому не получается, придется иначе.

Он печально вздохнул. Медленно, несколько даже лениво прикрыл глаза, как будто погрузился в какую-то мысль. Наступила странная тишина, как если бы все звуки в мире исчезли. Воздух стал плотным, вязким и начал подрагивать как незастывшее желе. Орест начал судорожно втягивать этот густой воздух, чувствуя, что у него начинает рябить в глазах. Дед внезапно резко открыл глаза и посмотрел на Ореста. Вернее, он их совсем не открывал. Он стоял с закрытыми глазами, но Орест оцепенел и похолодел от страха— на него смотрел Бог! Старик исчез. Тот, кого Орест видел перед собой – был Бог. Он не понимал, как это возможно, но был готов в этом поклясться. Это был Он!

Всемогущий, всепоглощающий, всевластный.

Он был, и ничего не было.

Был Свет, и была Пустота.

«Молись!», услышал Орест. Вернее, он не услышал. Вокруг по-прежнему была звенящая тишина. Эта мысль возникла в его голове.

«Как?»

«Как можешь!»

«Господи еже еси…», с трудом стал вспоминать Орест слова единственной молитвы, которую немного знал.

«Замолчи! Молись душой и сердцем!»

«Так молчать или молиться?».

«Если не можешь молиться, то молчи».

Свет был живым струящимся беспрестанно движущимся и одновременно неподвижным. Он был безграничен и имел форму. Орест пытался понять как это возможно. Вдруг он увидел в Свете нечто, как если бы это были глаза. Но не глаза в привычном понимании. Он просто как-то знал, что это глаза Бога. И в них совсем не было ни любви, ни сострадания, не было того, чему как бы положено быть в глазах Бога.

«Любви и сострадания нет в тебе самом, сын мой, и поэтому не можешь увидеть их во мне».

«Да какая же во мне может быть любовь, если на меня со всех сторон одни несчастья валятся?».

«Наихудшие состояния предоставляют нам впоследствии наилучшие возможности для исправления. Кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень?».

Орест попытался понять смысл сказанного, но смысл ускользал. Он где-то слышал эти слова раньше, и они показались ему расхожими цитатами.

Вдруг он понял. В этих глазах было другое.

Покой. Свобода. Пустота. Чистота. Ясность.

«Да, то, что ты теперь увидел, уже ближе к Истине».

«А в чем истина?», Орест с удивлением понял, что он не произнес вслух ни звука, а мысль прозвучала.

«Истина – это Путь, а не конечная точка. А вы, творения мои, стремитесь познать истину как нечто окончательное, незыблемое. Окончательна лишь смерть. Но и она не абсолютна. Но вы ленитесь идти, вы хотите сразу обладать. Но тот, кто не движется, уже мертв».

«Зачем мне нужна истина?

«Только Истина сделает человека живым и свободным»

«Зачем мне все твои испытания? Нельзя ли обойтись без этих экспериментов и заумностей?

«Я прихожу только тогда, когда человек готов к этому. И это ты приходишь к себе. Я только Источник, а ты сам припадаешь к нему».

«Ты добился своего – ты наказал меня и я страдаю. На этом можно завершить мое воспитание?».

«Страдание – это не исправление, так же как боль – это не лечение. Она лишь указывает на болезнь, о которой надо позаботиться. Душа, в отличие от тела, не растет сама».

«И какая у меня болезнь? Просвети меня, неразумного».

«Не стоит делать горькие выводы о бесцельности мира и нас самих. Плод горек на вкус, пока не поспел».

«Зачем ты мне это говоришь? Зачем тебе нужно, чтобы я это знал?»

«Это нужно тебе, а не мне. Начало всякого дела — размышление, а прежде всякого действия — совет ».

Внезапно всё снова в одно мгновение неуловимо изменилось, и Свет исчез. Теперь была абсолютная Пустота, и мысли не звучали даже в голове. Они просто существовали, даже было непонятно где. Казалось, что пустота, которая охватывала его со всех сторон, и была этой мыслью. Ему даже почудилось, что он отвечает сам себе. «Как это возможно?», где-то в глубине остатков сознания мелькнуло изумление, как вспышка крошечной молнии. Но он был уверен, что видел вспышку этой мысли. Теперь он сам задавал вопрос и уже в ту же секунду знал на него ответ. И неважно, был ли это короткий ответ или развернутое длинное объяснение. Мгновение, и он знал ответ.

«А что же я должен понять?»

«Всё, что человеку следует знать, уже давно известно. Нужно только приложить старание и терпение для того, чтобы узнать и услышать мудрость из уст, которые давно застыли. Следует разглядеть Бога в самом себе, в своем внутреннем мире. Тогда он откроет свои объятия и впустит вас в абсолютный мир.

«Если всё уже известно, то почему мы до сих пор страдаем?»

«Вы ленитесь искать ответы на вопросы. Вы замечаете лишь то, что хотите видеть, и скрываете от себя реальный мир. Вы не хотите взрослеть. Человеку захотелось остаться в детстве – там, где можно лениться и нарушать правила. Но ребенок не свободен, он зависим от родителей в наставлении и поведении. Так и вы по-детски наивно надеетесь получить ответы на все вопросы и страдания от мудрых учителей, почитая их за «отца и мать». Вы беспрестанно ищете себе всё новых и новых наставников, кидаетесь от одного учения к другому».

« И что же делать?»

«Истина проста! Загляните в самого себя и там найдите начало Пути. Начало только там, внутри вас. Ибо сказано, держись совета сердца твоего, ибо нет никого для тебя вернее его. Ничто не важно, кроме «точки в сердце» – семени вечной жизни, из которого прорастает душа. И найдя начало Пути, идите вперед».

«Я не очень в этом разбираюсь. Но говорят, что это неправильно – думать, что Бог в тебе и его можно узнать самому? Ты же говоришь совсем другое. Это правда, что так неправильно думать? ».

 «Так говорят. И это правда. Как, правда и то, что говорю я. Мир многолик и многомерен. Не всякому слову верь. Тем, кто так говорит, доступна лишь эта правда, но они сделали её мертвой догмой. Человек не может постигнуть всех дел, которые делаются под солнцем. Кто думает, что постиг всё, тот ничего не знает».

«Значит, есть разные правды и разные пути?»

« Когда ты идешь по Пути, то по дороге ты столкнешься со множеством «правд». Каждую ты будешь познавать по мере твоей готовности и просветления души. Путей познания Истины много и в тоже время Путь един».

«Значит то, что ты мне сейчас говорил, это настоящая правда».

«Правда не может быть настоящей или не настоящей. Ты сейчас услышал только то, что был готов услышать. Мы все – единая система, на которую воздействует свет. Кто готовит себя к его раскрытию, тот рад встрече с ним. Для остальных он – тьма».

«Но это значит, что ты можешь еще прийти, когда я буду готов к чему-нибудь другому?»

«Это ничего не значит. Я могу приходить в любой форме и виде. Я это всегда и делаю. Я всегда рядом. Только человек не всегда меня видит или слышит».

«Но зачем ты посылаешь все эти испытания? Почему нельзя обойтись без этого?»

«Твои вопросы говорят лишь о том, что ты еще мало страдал и мало думал над своей жизнью. Человек не знает своего времени. Что есть человек и что польза его? Что благо его и что зло его? Человек все время пребывает в смятении между животным и человеком в себе и ищет компромисс – хочет сладкого, но видит, что польза в истине».

«Но если я пойду, ты будешь помогать мне? Может быть, не ты сам, так ангелы твои? Ангелы же должны помогать нам?»

«Это твой Путь, и ты должен идти сам. А ангелы… Ангелы никому и ничего не должны. Вы наивно думаете, что ангелы и демоны – это эфемерные существа с крылышками или рожками. Посмотри на это иначе. Они суть люди. Люди, которых вы встречаете на своем пути. Некоторые из них – ангелы, некоторые – демоны. Большая часть – ни те, ни другие. Это пустые оболочки, в которых нет души.

«А как их распознать?»

«Ангелы помогают вам найти Путь, освещают его и облегчают вашу дорогу. Они не учат, не проповедуют, не сообщают, как следует поступать. Они просто помогают и направляют. Демоны же стремятся увести с пути Истины в сторону, соблазняют прелестями. Ангелов надо удерживать, а демоны лезут и навязываются сами.

 «А как удержать ангела?»

«Только чистотой и светом своей души, а для этого душа должна трудиться беспрестанно. Как только вы начинаете лениться, и ваша душа темнеет, ангел покидает вас, ему не хватает света. А тьму любят демоны, и они стремятся занять место в этой душе. Часто искушения демона кажутся вам прелестными или легкими, и вы сами отталкиваете ангела.

«Борьба добра и зла?».

«Нет никакой борьбы добра и зла, всё едино. Это просто выбор, и этот выбор вы делаете ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Только вы не осознаете этого. Свободный выбор лежит между добром и злом, в точках, где решение неясно. Из них-то и выстраивается путь в Бесконечность».

«Всё это так сложно»

«Это сложно только до того мгновения, пока ты не нашел Путь. А потом всё становится просто. Очень трудно, но просто».

«Я не понял, но потом подумаю. Еще одно, это не относится к моему вопросу, но мне стало интересно. А какой ты Бог? Ну, ты христианский Бог, или какой-нибудь другой?»

«Это имеет для тебя значение?

«В общем-то, нет».

«Тогда и ответ не имеет значения».

«Так что же мне делать с моей проблемой? Ты так и не ответил».

«Я уже ответил. Думай сам и делай свой выбор».

 

— Мил человек, очнись! Что же ты прям на солнце-то заснул? А я иду и смотрю, ты лежишь на песке. Думаю, дай-ка гляну, не спекся ли отрок. И точно, а ты заснул на самом солнцепёке. Что же ты даже никакого картузика на голову не надел? Хорошо, что я сегодня пораньше пошел бутылки собирать. Я сам тут спал неподалёку в тенечке, жару пережидал. Потом пошел бутылки собирать, а тут ты лежишь, прям без чувств.

Орест медленно открыл глаза, с трудом пытаясь сообразить, где он. В голове у него что-то шумело, в глазах мелькали красно-огненные точки. Сухонький старичок, невероятно похожий на гнома, теребил его, пытаясь разбудить. Выцветшие глаза смотрели на Ореста с тревогой, дед явно искренне переживал. Знакомое сморщенное лицо, глубокие складки, пергаментная сухая кожа в красных прожилках.

— А это ты, Бог, — медленно узнавая, пробормотал Орест, с усилием разлепляя запекшиеся губы.

— Свят, свят, вот ты удумал. Бог! — перекрестился дед. — Ты это, милок, попей водички-то, тут у меня в одной из бутылочек еще осталась вода. Ты попей, чадо, тебе сразу и полегчает.

— Так ты все-таки Бог или нет? — недоумевая, спросил юноша.

— Да какой же я Бог? — изумился старичок. — Я Михеич, пенсионер я. Собираю бутылки на берегу, всё добавочка к пенсии. Пенсия-то у меня — кот наплакал.

—Ничего не понял, — садясь и потирая горячий лоб, сказал Орест. — То ты Бог, то Михеич.

— Да, нет. Я всё время Михеич. Давай я тебе, милок, помогу дойти до остановки автобуса.

— Нет, нет. Спасибо. Я сам доберусь.

— Ну, ладно, думай сам. Потопаю я потихоньку, а то так ни одной бутылочки не нашел за сегодня.

Михеич медленно пошел по берегу, шаркая ногами и суетливо поддергивая сползающие парусиновые брюки. Уже издалека он спросил:

— А ты чего сюда приходил-то, случилось что у тебя? Проблемы какие? Может, я помогу тебе чем?

— Нет, дедушка, ничего не случилось. И проблем нет. Вернее, проблемы есть, но я знаю, что теперь буду делать.

— И что же? — с любопытством спросил Михеич.

— Буду думать, читать, идти по Пути вперед, верить и делать добрые дела, помогая другим, искать истину в своем сердце. И еще, буду искать ангела. Всё очень просто!

— Ничего не понял. Как есть, перегрелся отрок, — вздохнул сочувственно Михеич и направился вдоль берега искать свои бутылки.

Орест медленно пошел в другую сторону к остановке, пытаясь восстановить в памяти всё, что он услышал, или увидел во сне.

«Ты всё правильно понял, чадо моё возлюбленное. Что вышло из уст твоих, соблюдай и исполняй».

Эта мысль возникла в его голове сама по себе, звуков никаких не было слышно. Орест резко обернулся и тут же зажмурился от боли. Он переждал ее, осторожно приоткрыл глаза и посмотрел – Михеич уходил по берегу, бодро втыкая палку в песок и что-то бормоча. Девственно гладкий песок без единого следа блестел в отсветах заходящего за горизонт солнца…