Инопланетянка, Книги

Абадонна, ангел бездны.

Абадонна, ангел бездны.

Рассказ Абадонна, ангел бездныУглубляясь ежедневно в  самые изгибы моего сердца, я усматриваю ясно, что, по воле Провидения, получил  вместе с греховной природой человека страсть Абадонны — гордость.

 

 

 

 

На обочине шумного запыленного шоссе стоял старик. Его редкие седые волосы развевались на ветру, и казалось, что над головой старика сияет нимб. Он смотрел на проезжающие машины, неуверенно пытался сделать шаг навстречу проносящимся машинам и растерянно бормотал:

― Почему вы не замечаете? Ведь он уже пришел! Почему вы ничего не делаете? Как вы не понимаете? Очнитесь, люди! Ангел бездны уже здесь…

Но никому не было дела до нищего старика на обочине, люди мчались по своим делам, и за всё время ни одна машина даже не притормозила около несчастного. Старик еще стоял так какое–то время, но он очень устал, ноги его дрожали, силы его были на исходе. Он с отчаянием махнул рукой и пошел прочь, продолжая бормотать самому себе:

― И придет Ангел бездны, неся разрушение и сея гибель. Ангел смерти уничтожит дома и истребит весь род человеческий. Бесчисленны будут страдания и разрушения, и наступит царствие мира теней. И приведет Повелитель бездны полчища саранчи. И будет сия саранча подобна коням, приготовленным на войну. Вы увидите, что лица тварей этих ― как лица человеческие, но зубы, как у львов. Вы узнаете, что хвосты их, как у скорпионов, и в хвостах смертельные жала. И будет рвать она тела людей, как львы терзают нечастную добычу свою. И будут впиваться жала, поражая ядом, вас несчастных. Не хотите вы слышать голос божий, так услышите гневный рев и познаете лютую власть Абадонны. Не знает он ни милосердия, ни пощады. Бездна разверзнется и поглотит всё и всея.

 

― Пришел мой черед. Всё должно быть как всегда, таков закон.

― Все будет как всегда, таков закон.

― Наступит время, когда Он уступит власть навсегда. Его созданиям немного осталось дойти до последней черты. Как бы Он не старался, им не спастись.

― Это их выбор.

― Они сделают неверный вывод. А я воспользуюсь и Он уступит.

― Ты для этого и пришел, чтобы убедиться пришло ли другое время.

― Всего лишь шесть раз ошибутся, это так для них легко. Они неисправимы. Прошлый раз мне не хватило лишь одного раза. Но они становятся хуже и хуже.

― Тебя опять терзает гордыня, Абадонна. Отрекись от нее, и Он примет тебя обратно. Он добр и милостив.

― Я не нуждаюсь в Его милости! Все его жалкие создания такие же, как и я, а наказал он только меня. В чем же Его справедливость?

― Не ропщи, ты знаешь, в чем Его справедливость. Он ждет тебя и примет с распростертыми объятиями. Он Творец твой, он наказывает, но не карает! Покайся и смири гордыню!

― И снова быть одним из многих? О, нет! Сейчас мы с ним на равных. Ключ от преисподней у меня, ключ от рая у него. И наступает очередной Судный день, когда решается, какие же врата откроются созданиям Божьим.

― Те, которые они выберут сами.

― Но если они сделают не тот выбор, то мы с Ним поменяемся местами. И дети Его придут в мир теней, мое царствие.

― Делай свое дело. У тебя есть шесть дней, чтобы найти шесть человек, которые шесть раз отвергнут Его и твою мольбу о помощи. Твое время пошло. Но помни о правиле седьмого числа, которое разрушает число Зверя. Таков закон…

 

Старик медленно шел по дороге, с трудом ковыляя. Он размахивал руками и что-то бормотал сам себе. Проезжающие машины равнодушно неслись мимо него, а некоторые нарочно сигналили, ревом клаксона пугая несчастного изможденного путника. Он каждый раз испуганно вздрагивал и вжимал голову в плечи, но продолжал свой путь. Он дошел до вершины холма и увидел внизу поселение. Это был небольшой городок, серый и невыразительный, который смотрелся как грязное пятно посреди бескрайних золотистых песчаных просторов. Старик остановился передохнуть, приложил руку ко лбу, прикрываясь от слепящего солнца. Он пробормотал самому себе, что сил у него едва хватит на то, чтобы добрести до придорожного кафе с заправкой на окраине города. Туда он и направился. Но подойдя поближе, он увидел группу огромных бородатых мужчин, которые заправляли свои мотоциклы и громко смеялись. Увидев старика, они замолчали и выжидательно на него посмотрели. Старик замер в неуверенности, потом, подумав, махнул рукой, развернулся и побрел дальше.

Это был самый обычный городишко, каких тысячи разбросаны по всей стране. Одинаково хилые и невзрачные, они словно пытались жадно напитаться энергии и жизни, высасывая ее из своих обитателей. Жители таких городишек были тусклые, вялые. Они непонятно как зарабатывали на жизнь, скучно проводили время в барах по вечерам, женились и склочно жили. Они никогда даже не задумывались о том, зачем им была дана эта жизнь и что с ней делать? Их словно встраивали как какие-то детальки в бесконечный конвейер жизни, используя со своей целью и затем безжалостно выбрасывая за ненадобностью. И они покорно встраивались, выполняли свою неведомую им функцию и отправлялись в утиль. Скучные люди, бессмысленная жизнь, печальный конец. Может, поэтому им и не нужна была красота. Тоскливый город совпадал по состоянию с их внутренним убогим миром. А иначе внешняя красота безмерно неосознанно раздражала бы серых людей.

Так разглядывая город и размышляя, старик дошел до неприметной церквушки, незаметной с дороги из-за деревьев и разросшихся кустов. Он немного оживился и направился к двери церкви, призывно открытой настежь. Он зашел в сумрачную прохладу и с облегчением вздохнул, надеясь здесь передохнуть. Не успел он присесть, как услышал неприязненный голос:

― Ты зачем сюда пришел, старик? Ты весь в пыли и грязи, а здесь божий храм.

Сухонькая пожилая женщина, с неприятными крохотными губками, очень аккуратно и строго одетая, с неудовольствием смотрела на него. Она стояла неподалеку рядом с окном и поэтому старик ее стразу и не заметил. Он поклонился и смиренно сказал:

― Разве не для таких, как я, эта церковь? Не для тех, кто в пыли и рубище пришел просить о помощи и защите?

― С чего это ты вздумал такое говорить? ― вздернула голову женщина, которая продолжала смотреть на него настороженно и с явным неодобрением. ― От таких, как ты, нет никакой пользы для церкви, одни расходы и неприятности. Вы слоняетесь без дела, нищенствуете, ведете неправедную жизнь. А как только нужна помощь, так сразу прибегаете сюда. А мы, честные и добрые прихожане, должны вам помогать. Это несправедливо.

― Мы все равны перед творцом, ― осторожно заметил старик.

― Нет, ― наставительным тоном заявила женщина, еще сильнее поджав свои крохотные губки, ― не равны. Я не ровня тебе, осознай этой и смирись. Я достойная прихожанка. Я всю жизнь исправно хожу на все службы, помогаю пастору, работаю в церкви, убираюсь здесь бесплатно каждый день. А ты – бездельник и лодырь, бесполезный человек.

― Ты ближе к богу только потому, что ты моешь здесь полы каждый день, я правильно понял твою мысль?

― Конечно, ― сухо подтвердила женщина.

― Но, если ты примерная прихожанка, то ты не можешь презирать ближнего своего. Не смеешь надменно отворачиваться от слабого и убогого. Разве может верующий человек упиваться собственным превосходством? Разве ты не боишься, что после смерти твоя душа будет обречена на вечное и нестерпимое мучение?

Женщина без колебания сурово проговорила:

―Я думаю, Господь без тебя разберется, кого наказывать, а кого возвеличивать. Надо каждый день молиться беспрестанно и не грешить, тогда и будет даровано вечное блаженство. Так что ступай, не мешай праведным прихожанам молиться во славу Господа.

― И ты даже не позволишь мне тоже немного помолиться? Это такая малость. Бедному уставшему старику нужно просто посидеть в тишине церкви и немного перевести дух.

― Ступай с богом, старик. Нет тебе здесь места.

Старик внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:

― Ты отказываешь мне в малой помощи? Ты можешь это повторить?

― Повторяю еще каждое слово, глупый старик. Нет тебе здесь места.

― Ты была услышана, лицемерная женщина. Помни, что Судный день придет, как он уже наступал и ранее. У тебя есть день, чтобы одуматься и всё исправить.

― Нечего мне думать, и исправлять нечего. Ступай себе.

Он поднялся, взял свою палку и пошел к двери. Женщина следила за ним цепким взглядом. На пороге он обернулся и добавил:

― Сатана, один из самых прекрасных ангелов и любимых Его творений, был отвержен именно за гордыню. Я думаю, ты не задумывалась над этим. Ты же все время мыла полы в церкви вместо того, чтобы думать о боге.

 

Ночь старик провел в заброшенном сарае, который нашел, неподалеку от церкви. Утром он никуда не пошел, дел у него никаких не было. Он сидел на скамейке, грелся на утреннем солнце, о чем-то, то думая, бормоча о каре господней.

― Я тут присяду? ― сказал унылый голос рядом с ним.

Старик обернулся и увидел пожилого мужчину, мелкого и невзрачного. У него было странное лицо, как будто стекшее вниз, да и всю его фигуру казалось, неведомая сила тянула вниз. Опрятный поношенный костюм с лоснящимися лацканами, стоптанные ботинки, тяжелая сумка в руке. От него веяло безысходностью и унынием. Тяжело вздохнув, он осторожно присел на краешек скамейки. Старик посмотрел на него искоса, замялся на секунду, и потом спросил:

― Можно попросить тебя, добрый человек?

Унылый человечек настороженно посмотрел на старика и, слабо махнув рукой, пробормотал:

― Да о чем же можно просить такого несчастного человека, как я?

― А ты несчастен?

― А разве может быть счастлив человек, который занимается ненавистной работой уже двадцать лет. Я коммивояжер, и вот уже двадцать лет я хожу по домам и продаю всякую дребедень. Разве это жизнь? Тоска сплошная и отчаяние. Тебя ненавидят, захлопывают перед тобой двери, не хотят даже разговаривать.

― Так зачем же ты занимаешься сколько лет неприятным делом? ― удивился старик.

― А что мне еще делать? На жизнь зарабатывать надо, дети растут, жена поедом ест. Долгов и кредитов не сосчитать, все, что ни зарабатываю, всё уходит тут же. Вот я и таскаюсь с этой проклятой сумкой целыми днями. Езжу из города в город, обойду один, потом другой. Так и проходит вся жизнь. Да уже можно сказать прошла, — тоскливо сказал он.

― Но почему же ты не поменял ее? — настаивал старик.

— Ведь если ты зарабатываешь не так много, то легко найти и другое место. Или начать делать то, что тебе нравится. Есть же то, что тебе нравится?

― Да, я хотел водить автобусы, которые ходят между городами, — оживился унылый человек. — Я очень люблю дорогу, смотреть, как пробегают поля и горы перед тобой. И это хорошая профессия, тебе улыбаются, тебя уважают, потому что ты делаешь то, что людям нужно. Я не так как я сейчас ‒ навязываюсь всем без разбора.

― Так почему же не стал водить автобусы?

― Жена была против. Она, считает, то иметь мужа коммивояжера – это солиднее, чем шофера, ― горько сказал он. ― И сказала, что буду все время отсутствовать дома, а как же детей воспитывать.

― Так ты и так не бываешь? – не угомонялся старик.

― Не бываю, ― меланхолично ответил человечек. ― Ну, что поделаешь. Раньше мне страшно было все менять, а сейчас уже поздно. Нет, нет, мне уже поздно. Не буду я ничего менять, уже буду доживать и тянуть свою лямку как есть. Я слабый человек, я знаю это и даже уже не стыжусь. Какой уродится. А там как Бог даст

― Так возвращаясь к моей просьбе …, ― начал было старик.

Унылый человечек замахал руками:

― И не проси, старик, у меня своих проблем хватает. Я ничем тебе помочь не могу, я человек маленький, несчастный. Ничем не могу тебе помочь

― Но ты даже не знаешь, о чем я хотел тебя попросить? ― изумился старик.

― Неважно, ничем не могу я тебе помочь.

Старик внимательно посмотрел на него и спокойно сказал:

― Ты отказываешь мне в малой помощи? Ты можешь это повторить?

― Да, конечно, повторить-то мне не трудно.

― Ты был услышан, унылый мужчина. Твоя леность и покорность приводит в уныние твою душу. И помни, ничего никогда не бывает поздно. Я буду ждать тебя здесь, у тебя еще есть шанс помочь мне, а значит, и себе.

Но унылый коммивояжер так и не пришел.

 

На третий день старику встретился мужчина, который сам жаждал поговорить. И долго рассказывал ему, как он был несчастен со своей женой. Он встретил ее в другом городе, искренне полюбил, честно женился. Они переехали сюда, в этот городок, купили на приданое жены кафе с заправкой, ну то, которое стоит на въезде в город, его нельзя миновать. Он старался, как мог, чтобы жить хорошо, ведь у них и сын родился. Но жена превратилась в истеричную и скандальную женщиной. По каждому поводу, то он плохо работает и отлынивает от своих обязанностей, то он с друзьями слишком много проводит времени, то ей мало внимания уделяет. В общем, обычная женская чепуха, любой повод лишь бы поскандалить. С годами его любовь умерла, он терпел много лет, а потом решил, что он имеет право на настоящую любовь. Как только он так решил, то стал позволять себе интрижки на стороне. Втайне от жены, конечно. Но сейчас он нашел другую женщину и хочет с ней попробовать начать новую жизнь. Женщина эта очень хорошая, нес кандальная, очень его любит и им будет хорошо, на этот раз он уверен. Старик мягко расспросил, правдивы ли были обвинения жены. Мужчина неохотно признал, что во многом она была права, он не спорит. Но снова начал говорить о том же самом. Старик неожиданно рассердился:

― Любовь – это живое существо, которое растет и умирает, радуется и скорбит. О ней надо неусыпно заботиться, холить ее, лелеять. Только тогда она окрепнет, и станет хранить вас, оберегать и спасать. Каждый день, час и минуту вы должны благословлять ее, благодарить бога за этот дар. Но вы же неразумные, лишаете ее малой радости, держите в черном теле, избиваете безмерно, унижаете и оскорбляете. А потом наивно удивляетесь, почему она умерла или покинула вас? Воистину безумные создания.

Мужчина недоуменно его слушал, не очень понимая, о чем же говорил этот странный старик. Было видно, что он так ничего и не понял. Старик вздохнул и попросил его о помощи, ему негде было переночевать. Мужчина замялся, и сказал, что он бы не против, но вряд ли его новая подруга это одобрит. Она, конечно, добрая, но иногда может разозлиться, и тогда держись. Старик внимательно посмотрел на него и спокойно сказал:

― Ты отказываешь мне в малой помощи? Ты можешь это повторить?

― Извини, старикан, я бы рад, но подруга не поймет. Поэтому придется отказать.

― Ты был услышан, неверный муж. Увы, твоя жизнь беспутна и беззаботна. Ты бессилен перед соблазнами, а твой испепеляет самые светлые чувства. Твоей душе не суждено будет обрести покой.

 

Так прошло еще два дня, и никто не хотел помогать старику в его самых малых просьбах. И еще два раза он говорил людям, что их слова будут услышаны. Он решил, что пора будет уходить из города. Напоследок он решил заглянуть в то кафе с бензоколонкой, там он сможет найти последнего нужного ему человека, это легко будет сделать. Так он шел и размышлял о том, почему люди так не меняются тысячелетиями. С этими мыслями он не заметил, как добрел до кафе. На улице он заметил мальчишку лет семи, который сидел на качелях и, скучая, болтал ногами. Увидел старика, он улыбнулся и помахал рукой. У него была чудесная улыбка, широкая, искренняя. Он на секунду задумался, потом спрыгнул с качелей и было видно, что хотел подойти. Но потом застеснялся и еще раз просто помахал рукой. Даже издалека было видно, что у мальчишки всё лицо было в забавных веснушках.

Старик махнул рукой ему в ответ, отряхнул пыль с плаща и поправил капюшон. Он с трудом открыл тяжелую дверь и робко шагнул внутрь. Он огляделся, и устало присел за ближайший к нему столик. В кафе было пусто, только он и еще пожилой человек, который сидел за столиком около окна в мутных разводах. Из двери кухни вышла заплаканная женщина с растрепанными волосами, кое-как собранными на затылке. Она направилась к пожилому мужчине, неся перед собой тарелку. Она подошла, небрежно швырнула тарелку на стол, и ничего не сказав, направилась к старику. Она подошла и выжидательно на него посмотрела:

― Ты старик будешь заказывать или так и будешь на меня пялиться? Ты бы капюшончик свой снял, у нас тепло, да и лето на дворе, жара вообще-то. А то даже глаз твоих толком не вижу. Что мотаешь головой? Ну, не хочешь, значит, сиди так. Заказывай быстрее, у меня прорва дел еще.

Он смутился и торопливо заказал чашку чая. Женщина пренебрежительно посмотрела на него и недовольно спросила:

― Это всё?

Он утвердительно кивнул и , окончательно смешавшись , смиренно сказал:

― Больше у меня нет денег, но я радуюсь и малой толике, что послал мне Господь, ибо и этого мог меня лишить.

Она закатила глаза и раздраженно сказала:

― О, черт, еще один блаженный на мою голову! Замучили вы меня со своим господом. Нет его, старик, нет! Заруби себе на носу. Проще будет жить, может быть, тогда у тебя и деньги на хорошую отбивную появятся.

Старик напрягся, бросил цепкий взгляд на нее и мягко спросил:

― Значит, не веруешь в Него, дитя мое?

― Не верую, отец родной, ну, вот хоть убей меня сейчас, не верую.

― Зачем сейчас убивать? – запротестовал старик, — Всему свое время. Блуждаешь ты в темноте, если не благодаришь его за то, что дарует Он нам, неразумным детям его.

― А что он мне даровал? ― вдруг зло сказала женщина. ― Ну, что? Нет у меня ничего, пашу, как проклятая, с утра до поздней ночи. Ничего в своей жизни не видела, да уже наверно не увижу. Был хоть муж, бездельник и дурак, так и тот ушел.

Голос ее задрожал, она подняла голову наверх, пытаясь справиться с подступившими слезами. Потом промокнула глаза уголком фартука и неожиданно присела напротив старика. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и продолжила уже ровным голосом.

― И чего ушел? Что я не так делала? Жили не хуже других в этом паршивом городишке. Я ведь наперекор родителям пошла, они хотели, чтобы я в колледж поступила. Они всю убогую жизнь копили эти проклятые деньги по копеечке, лишь бы я из этого болота выбралась. Как же выбралась, просто из одного в другое перебралась. Я ведь муженька своего как встретила, так и пропала. Он же мне чего только не пел подлец. Ну, там, как любит меня, как будем жить хорошо, как пылинки с меня сдувать будет. Ага, сдул пылинки! Только подметать мне их приходится всю жизни. Я ведь как втрескалась в него, так во всем его только и слушала. Родители уже как отговаривали меня. А я уперлась, нет, только он, мне никого не надо. А он, гад этот блудливый, говорит, давай уедем, купим себе какую-нибудь забегаловку и будем жить припеваючи. А деньги откуда на это припевание взять? Так он, поддонок, меня подучил у родителей стащить деньги, ну, те, которые они мне на колледж собирали. И что ты думаешь, старик, ведь стащила же, подлая девка. Купили мы эту забегаловку, в дыре этой. Но счастья не вышло, да и любовь куда-то подевалась. Вот скажи мне, за что он меня так обидел?

― Надо верить и прощать, ― тихо сказал старик. ― Только вера  и любовь спасут.

― От чего спасет твоя вера? Всю жизнь и так бедствовали, а теперь как выживать буду, не знаю. Как сына буду сама содержать? Кто мне поможет? Кто счета оплачивать будет? Твой бог? Как же, дождешься от него. Так что не пудри мне мозги, старик.

Старик внимательно на нее посмотрел и неуверенно спросил, не накормит ли его добрая женщина. Ему немного нужно, он довольствуется малым, может, что осталось на кухне. Он не ел уже несколько дней, ослаб совсем, а идти ему еще много дней.

― Вот черт! Так вот ты что тут так внимательно слушал! Я распинаюсь, всю ему жизнь свою рассказала, а ему бы только пожрать. Ты что не слышал меня? Я теперь бедная и почти нищая. Сейчас чай принесу, пей и вали отсюда со своими проповедями.

Старик внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:

― Ты отказываешь мне в малой помощи? Ты можешь это повторить?

― Ты что глухой? Уже сказала, отказываю. Слушай, блаженный, топай отсюда. Нечего тебе здесь делать.

― Ты была услышана, гневная женщина. Ты права, сейчас мне нечего здесь делать.

С этими словами он поднялся и, запахнув поплотнее свой плащ, направился к двери. Он шел и бормотал сердито:

― Не ведают, что творят, бессмысленные создания. Не допускай хулу и брань в речи свои, а вражду и жестокость в деяния. Глупые люди, вас гложут мысли о мщении, но возмездие ждет вашу собственную душу, и кара эта неотвратима. Научитесь прощать друг друга, иначе гнев разрушит всё, что вам дано.

― А чай? Как же чай? ― растерянно вслед крикнула женщина.

Старик вдруг прекратил свое бормотание и остановился. Потом развернулся к женщине и спокойно сказал:

― Я уже получил всё, что мне нужно.

С этими словами он вышел из кафе, сквозь стеклянную дверь женщина видела, как он направился в песчаники. Она смотрела вслед старику, который тяжело опираясь на палку, брел в неизвестность. Что-то обреченное было в его жалкой фигуре, как будто он нес на своих плечах невероятную тяжесть. Она вздохнула, чувствуя раскаяние. Ну что она так напустилась на старика? Ведь он же не виноват в том, что ее муж ушел? Да и куда он уйдет? Побегает немного и вернется обратно, она своего благоверного знала, как облупленного. Плохо она поступила, подло. Сказав это слово про себя, на ум почему-то пришли старики родители. Совсем плохо на душе стало, а ведь не исправить уже ничего, не изменить. Почему не изменить? Она повеселела и позвала со двора сынишку.

Старик стоял посреди песчаного пустыря. Его капюшон был надвинут низко на лоб и почти полностью скрывал его лицо. Низко склонив голову, он глухо говорил:

― Я исполнил закон и спросил шесть раз, я думаю, седьмой ответит так же. Я дал им последний шанс. Но он им не нужен, они стремятся к разрушению и смерти. Я могу приступать и выпускать Зверя. Пришло время Абадонны. Моё время …

Он резким движением головы скинул капюшон, и теперь стало видно его лицо. Рубленые, как будто высеченные грубым резцом черты. Холодный торжествующий взор настолько черных глаз, что они больше напоминали пустые глазницы. Он изменился внешне и теперь совсем не напоминал старика. Он стал выше ростом, плечи распрямились. Он поднял обе руки к небу и сделал всего лишь одно движение, словно очертил большой круг. Внезапно ветер начал усиливаться и закручивать облака в свирепые вихревые потоки. Небо на глазах стало багроветь, и кипенно белые облака стремительно превращались в темные, почти чернильные тучи. Казалось, что всё пространство начало вращаться вокруг старика, который теперь стоял, гордо выпрямившись и сурово глядя перед собой. Где-то высоко в облаках возник тонкий вибрирующий свист, как будто кто-то могучий и невидимый резко щелкал бичом.

Вдруг кто-то тронул его за одежду. Старик оглянулся и увидел рыжего мальчишку, которого он видел в придорожной забегаловке. Мальчик осторожно, чтобы не расплескать, протянул ему кружку и смущенно сказал:

― Вот, дедушка, держите. Я принес ваш чай. Вы же так и не выпили свой чай. Это меня мамка послала. Вы на нее, дедушка, не сердитесь. Она добрая, только с утра ее папка расстроил, он насовсем бросил нас. И она плакала. На вас сначала накричала, а потом ей стало стыдно. А она еще сказала, что она вас и накормит. Просто так, без денег. Хотите?

Старик внимательно посмотрел на мальчика, задумался и сказал спокойно:

― Значит, ты и есть седьмой.

― Да, я вроде один пришел, тут других нету. Так хотите есть?

― Наверное, хочу.

Мальчишка обрадовался и, протянув руку, радостно сказал:

― Пойдемте скорее, мамка сегодня блинчики решила сделать ради вас. Я очень люблю блинчики. А вы, дедушка, их любите?

― Не знаю. Ни разу не пробовал.

― Ни разу не пробовали блинчиков? Вы, наверное, жили в очень далеких краях, или вы совсем бедный, ― удивился он и убежденно добавил, ― нельзя жить без блинчиков, совсем же никакой радости не будет.

― Ты прав. В очень далеких краях. И нет у меня радости, в этом ты тоже прав.

Тут он на секунду задумался и с подозрением спросил:

― Что-то ты много говоришь о еде. А скажи мне, дитя, мог бы ты мне отдать все свои эти блинчики?

― Конечно, дедушка, я их люблю, но тебя мне жальче, — искренне ответил мальчик.

Старик вздохнул, сказав даже с каким-то облегчением:

― Ну, что же, ничего не поделаешь, придется смириться.

Он взял мальчика за руку, и они направились к придорожному кафе. Мальчишка семенил, стараясь попадать в шаг со стариком, и радостно тараторил:

― Хорошо дедушка, что вы согласились остаться. А то мне совсем скучно здесь. С вами будет куда веселее. Вы даже можете пожить у нас, у нас теперь есть место. Вы же останетесь, хоть недолго?

И он с надеждой посмотрел на старика. Тот взглянул на него и спокойно ответил:

― Останусь. Только если недолго. Хотя, кто его знает? Если твои блинчики так хороши, как ты рассказываешь…

Тут старик остановился, обернулся назад и, низко склонив голову, смиренно сказал:

― Ты победил. Они воспользовались шансом. Я ухожу. Моё время еще не пришло…

Меню